«Не расстанусь с комсомолом.» (Н.Добронравов)
А когда стало окончательно ясно, что работу нам надо искать вне Греции, в сентябре 1999 года в Афинах грохнуло землетрясение в 6 баллов. Все планы сломались, а началось - порушенные дома, мои пожилые родители в армейской палатке, вонючие химические туалеты, душевые без капли воды в сентябрьскую жару... Пот, кровь и слёзы, словом.
Но, как говорится, несчастье и счастье всегда идут рука об руку - в начале октября 1999 года работа для меня нашлась.
В жаркий октябрьский полдень позвонила мне на мобильный знакомая, работавшая в турфирме, и сказала, что их клиент-крупная фирма ищет русскоязычного сотрудника и спросила - можно ли послать им моё резюме? «Конечно можно, Ира!» - ответил я - «ещё как можно!!!»
Минут через 40 пришёл звонок с незнакомого мне номера: получили, говорит мне мужик, ваше резюме и хотели бы встретиться.
В назначенное время я приехал к ним в офис, поговорил с хозяином фирмы Макисом - короткостриженным холёным греком чуть старше меня возрастом - и договорился о начале работы.
Что за работа? Была у Макиса экспортно-импортная фирма, которую он забросил, когда индекс греческой акционерной биржи стал догонять старика Доу-Джонса. И лопнуло всё это как раз летом 99-го. И теперь Макис хотел, чтобы кто-то (в данном случае - я) «возродил из пепла» его экспорт-импорт («Перл-трейдинг» или «Бисер-коммерц» - не помню уже точно, как называлась та фирма).
Макис прилично для грека говорил по-русски: он, будучи греческим комсомольцем (членом союза молодёжи при греческой компартии), когда-то учился в МГУ.
Ну, начали мы работать. Рабочий день начинался с кофепития с Макисом, обсуждения новостей и планов, после чего мы расходились по своим кабинетам.
С течением времени я обнаружил, что в группе компаний Макиса чуть-ли не половину сотрудников тоже составляют бывшие греческие комсомольцы, учившиеся в СССР. А одна из них - бухгалтер Феня - училась на экономическом факультете МГУ как раз в те годы, когда я студенчествовал в своём МИУ.
Вот как-то раз я Фене и говорю: «Слушай, Фень, у вас там, в МГУ, учился такой чернявый-волосатый-бородатый ваш, у которого была подруга из Смоленска. Ты такого знаешь?»
Феня сказала, что надо вспомнить, что их было не так уж и мало, что поговорит с однокашниками и что этого своего однопартийца они обязательно найдут.
А почему я Фене вопрос такой задал? А задал я такой вопрос Фене потому, что была у меня зимой 1982-го вот какая история в нашем общежитии на Ждановской.
Ещё со времён Стромынки я дружил с компанией четырёх интересных девушек с химфака. Одна из них - Нина - была родом из Смоленска. И вот однажды Нина говорит мне, что есть у неё школьная подруга, которая сейчас учится в МГУ, а друг у неё - греческий грек. И что она, Нина, хочет пригласить их в гости. И что просит меня помочь устроить небольшой приём на высоком уровне. То есть, приготовить цыплят-табака и за столом произносить тосты и рассказывать анекдоты. Ну, и, типа, я же тоже вроде как грек...
«Без проблем, Нин!» - сказал я взволнованной девушке - «Зови своих друзей - гульнём, как полагается!»
И правда! Вскоре настал такой вечерок, когда сидели мы вчетвером за столом в Нинкиной комнатушке, ели цыплят-табака и пили шампанское. А я, по ходу, произносил тосты и рассказывал кое-какие анекдоты и истории.
Наступило время подавать десерт. Девушки собрали тарелки с цыплячьими косточками и понесли их мыть на кухню.
Ну, сидим мы с закордонным революционером, ждём-сопли жуём... он. Ну, то есть, бекаем-мекаем о том да о сём... он. Мне-то чего было мекать - у меня с русским языком всегда всё в порядке было. А этот грек Нинкиной подруги был таким бородатым и лохматым, что ни рта, ни носа его видно не было и буквы где-то там в бороде застревали. Да...
Не помню уже, как мы к этому подобрались, но говорит он мне, что я, типа, понтийский грек.
Понтийским (черноморскими, то есть) греками, как мы все узнали уже позже, переехав в Грецию, греческие греки называют греков, живших на побережье Чёрного моря (сами они, надо полагать, являются греками-эгейцами... или эгегейцами).
Но тогда, на Ждановской, я ничего этого не знал.
Спрашиваю я у молодогвардейца, что а что это такое - «понтийский грек»? Он объясняет, что вы, мол, советские греки и есть самые что ни на есть понтийские.
Как и полагается интернационалисту, я его спрашиваю, что а чем именно, товарищ, советские греки отличаются от вас, от несоветских? В ответ он мне пальцами показывает - у вас, типа, лбы низкие. Чуть позже и какие-то буквы стали из его бороды вылетать...
Неспроста, ребята, мы любили московское «Советское Шампанское полусладкое» - это был вкусный и бодрящий напиток.
Я бодро встал (благо, девочки с вымытыми тарелками уже вернулись в комнату) и говорю греческому чегеваре: «Пойдём воздухом подышим, пока девочки здесь стол накроют. Тесно же.» И повёл его в кухонный блок.
Было начало двенадцатого ночи, народ на химфаке учился тихий и без толку в коридорах-кухнях в это время не толкался.
«Товарищ!» - сказал я ему, прикрыв кухонную дверь - «не знаю, как у вас в Греции, а у нас не принято, чтобы гости хозяев обижали. Да и лбы у нас повыше ваших будут. По тебе если судить, так у вас лбов вообще нету. Извинись, говорю, и пошли кушать торт «Полёт». А если не извинишься, то тогда я тебе залеплю прямо... куда-нибудь.»
А он усмехается - что, мол, не за что мне извиняться, раз... У них ведь, у иностранцев, в советские времена «неприкосновенность» была - вот они и усмехались.
Но на кухне химфака эта «неприкосновенность» после 23.00 не действовала. Поэтому я ему заехал куда-то между гривой и бородой. Отчего закатился товарищ под разделочный стол и лежит в задумчивости.
Я помог ему подняться, умыться... Покурили мы и пошли кушать торт «Полёт». Потом попрощались и больше я эту пару не видел.
Думал я, что он «накапает» на меня в свой деканат для иностранцев и что будет мне катавасия. Но он оказался нормальным мужиком - не «стукнул»...
Вот, значит, какая история приключилась у меня зимой 1982 года в общежитии на Ждановской.
А теперь вернёмся в Грецию 1999-го года. То есть, 17 лет спустя.
Как-то бухгалтер Феня мне говорит, что созванивалась с соучениками и что выясняла, о ком из них я спрашивал. Никто ничего толком сказать не может. А не помню ли я, спрашивает Феня, как звали смоленскую подругу того грека - не Лариса ли? Я этого, конечно, не помнил.
Так темка эта и забылась: было много работы, наступали Рождество и Новый год, и вообще...
В Греции есть хорошая традиция: каждый год приличные компании устраивают для своих сотрудников вечер с разрезанием рождественского пирога. А в пироге том запечена золотая монетка. Кому эта золотинка достанется - тому фирма делает шикарный подарок: или неделя оплаченного отпуска на каких-нибудь Багамах, или денежный приз в 2-3 оклада, или ещё чего...
На это дело не скупятся, так как информация распространяется в бизнес-кругах и идёт «соревнование» - чей подарок окажется богаче. Между прочим, этот неофициальный «показатель» состоятельности и устойчивости компании принимается во внимание и партнёрами, и конкурентами, и банками... всеми.
Вот и Макис «закрыл» на Рождество один из фешенебельных афинских ресторанов и устроил сотрудникам рождественский вечер.
Надо ли говорить, что монетка досталась мне? Да, мне...
Макис мне сказал, чтобы завтра я отдал паспорта (свой и подруги) в турфирму для поездки на 7 дней на Гавайи. А я отвечаю, что, мол, спасибо, но ни на какие Гавайи-Багамы я ехать не могу. И что, мол, отдайте приз кому-нибудь другому.
Смотрит на меня народ удивлённо - вот ещё придурок нашёлся.
Но ехать я, и правда, не мог - с 3-го января начинался контракт с румынами, который я готовил два месяца. Макис меня понял и заменил путешествие на конверт с тремя моими окладами.
И вот, когда развернулась уже гулянка и народ уже был на стадии «потанцевать», Макис поднялся на сценку с оркестром, взял микрофон и попросил внимания. Он сказал, что хочет рассказать одну историю. Начал примерно так: "Когда я учился в МГУ, была у меня подруга Лариса родом из города Смоленска..."
Да... Верьте - не верьте, но в пузатом седовласом редковолосом короткоостриженном гладковыбритом президенте группы компаний Макисе ничто не напоминало того лохматого-бородатого греческого комсомольца из 1982 года.
А он меня узнал заочно, ещё когда получил от Иры моё резюме. Я, говорит, подумал, что ну сколько там училось греков, в том МИУ?
Работали мы дружно, но через пол-года я с той работы ушёл, так как свою часть вырученной мною прибыли Макис направлял в свою брокерскую компанию, а не на развитие торговли. А индекс Афинской биржи всё падал и падал... от экстрапирамидального расстройства, видать.
Впрочем, мы с Макисом до сих пор ходим в приятелях. Раньше я частенько заезжал к нему на работу или домой попить кофе. Потом... Сейчас - перезваниваемся по праздникам.
